Кокон [ Межавт. сборник] - Пол Андерсон

Даниэль Вилькоксин явился на следующий день в 8.15. Он и Джим сели в закрытую машину и поехали в здание правительства. Заседание Комиссии должно было начаться ровно в 9.00. Джим потихоньку спросил — удалось ли Вилькоксину связаться с Ро.

Вилькоксин кивнул.

— Мне не удалось пробраться на корабль, — сказал он, — но я сумел переговорить с ней по телефону с одного из постов охраны, задал ей кучу вопросов, якобы связанных с предстоящей защитой, и ухитрился передать то, о чем вы меня просили, — скажем так, между строк.

— Хорошо, — произнес Джим и с этого момента не открывал рта, даже не отвечал на вопросы, которые пытался задавать Вилькоксин. Потеряв терпение, адвокат толкнул Джима под локоть.

— Послушайте! Вы должны ответить мне! Через несколько минут я должен буду вас защищать, и мне важно знать хоть что-то. Ради вас я связался с Ро — не думайте, что это было легко.

Кроме полевого телефона, никакой связи с кораблем не существует.

Джим покосился на него.

— Правительственный центр находится примерно в десяти милях от космодрома, верно? — спросил он.

— Да… Но…

— Если бы я смог попасть туда, мне не понадобилась бы ваша помощь, я связался бы с кораблем без всяких телефонов. — На изумленное лицо адвоката Джим не обращал внимания. — Говорю к тому, что не хочу тратить время, отвечая на ваши вопросы, ибо вы все равно ничего не поймете. Даже если поверите мне на слово. То, что через несколько минут будут говорить Холланд и все остальные, абсолютно меня не волнует. А вас я прошу об одном: не мешайте мне. Сидите тихо и не мешайте мне.

Джим вновь погрузился в собственные мысли, и на этот раз Вилькоксин оставил его в покое.

Машина подъехала к зданию правительственного центра, и Джима проводили в маленькую комнатку. Там он должен был ждать, пока не соберутся все члены Комиссии, а затем его и Вилькоксина пригласили в набитый до отказа зал заседаний.

Их усадили прямо напротив возвышения, на котором стоял длинный стол для шести членов комиссии. Войдя в зал, Джим увидел в первом ряду Макса Холланда, Старка Якобсена — одного из руководителей Проекта, тренировавшего Джима перед отбытием в Мир Владык, — и Ро. Вокруг расположились прочие приглашенные, их лица тоже были как будто знакомыми.

Ро встретила его взгляд. Она казалась взволнованной и выглядела бледнее обычного. На ней были белая блузка и юбка, ничем не выделявшиеся среди костюмов других сидевших в зале женщин. И все же Ро привлекала внимание. Успев привыкнуть к статным фигурам и правильным чертам лица жителей Тронного Мира Владык, Джим поймал себя на том, что его родной народ — народ Земли — кажется ему каким-то мелким и некрасивым.

В зал вошли члены Комиссии. Все в зале встали и стояли в молчаливом ожидании, пока те не расселись. Каждый из шести представлял один из секторов планеты. По залу пронесся взволнованный шум, когда появился маленький смуглый человек и занял место рядом с Алвином Хейнманом, председателем могущественного Европейского Сектора. Джим взглянул на коротышку и слабо улыбнулся. Но тот едва удостоил его взглядом, печальным и суровым. Публике в зале разрешили сесть.

— … Пусть в протоколах отметят, — сказал Хейнман в микрофоны, — что губернатор Альфы Центавра любезно, хоть и неофициально, согласился присутствовать на заседании и помочь расследованию в меру своих знаний и опыта.

Хейнман постучал по столу председательским молотком и пригласил официального представителя правительства выступить с изложением фабулы дела.

Представитель встал. Хотя он тщательно избегал слова «предательство», но сумел представить дело так, что у публики не осталось ни малейших сомнений в намерениях правительства, которое, после столь незначительной прелюдии, как настоящее расследование, неминуемо должно возбудить против Джима судебный процесс по обвинению в измене. Выступавший закончил, и вызвали Старка Якобсена.

Старк отвечал на вопросы — как Джима готовили к экспедиции, и почему из тысячи претендентов, мечтавших попасть в Мир Владык, был избран именно он.

— Джеймс Кейл необычайно одарен во всех отношениях. Особенно физически. Нас это весьма устраивало — ибо мы хотели послать в Мир Владык человека, наилучшим образом подготовленного. К тому же, когда мы обратили внимание на Кейла, он уже имел ученые степени по химии и истории, а также антропологии. Вдобавок он имел авторитетные труды в области культуры и социологии.

— Вы хотите сказать, что характером он выделялся из общей массы? — вмешался Хейнман.

— Все кандидаты были яркими индивидуальностями, — ответил Якобсен. — Кейл — не исключение.

Джим помнил: Якобсен, плотный датчанин лет шестидесяти, обладатель густой копны седых волос, всегда относился к нему с большим дружелюбием, нежели Макс Холланд.

— … это было одним из требований, которые мы предъявляли к претендентам.

Затем Якобсен перечислил остальные требования, объединявшие физические, эмоциональные и интеллектуальные достоинства.

— Вот! Как насчет эмоциональных качеств? Не показался ли он вам несколько… асоциальным? Не сторонился ли он людей, не пытался ли действовать в одиночку? — напирал Хейнман.

— Да, — ответил Якобсен. — И опять-таки: нам нужен был именно такой человек. Он должен был попасть в чуждую ему культуру, не имеющую аналогов на Земле. Поэтому мы требовали, чтобы претендент был как можно более замкнут в себе.

Якобсен не отступал ни на шаг. Несмотря на то, что Хейнман всячески подсовывал ему каверзные вопросы, убеленный сединами датчанин стоял на своем — Джим Кейл был именно тем человеком, которого следовало послать в Мир Владык; он был уникален.

Речь Макса Холланда, выступившего следом за Якобсеном, являла собой полную противоположность.

— … ни один из кандидатов никогда не допустил бы подобного риска, — утверждал Холланд. — Риска для всей Земли. Наш мир по сравнению с Империей — цыпленок против слона. Цыпленок может считать себя в безопасности до тех пор, пока слон не обратил на него внимания. Под слоновью ногу он может попасть совершенно случайно. Но, похоже, мы получили реальную возможность оказаться под пятой слона-Империи по вине человека, посланного туда наблюдателем. И мне еще более становится не по себе, когда я вспоминаю о том, какого человека мы послали.

Холланда, как и Якобсена, подвергли допросу все члены Комиссии, но в отличие от датчанина, Макс не жалел черных красок в описании личности Джеймса Кейла.

Он утверждал, что с самого начала разглядел в Джиме едва ли не параноика, крайне эгоистичного и уверенного в собственной непогрешимости. Затем весьма подробно пересказал содержание их последней беседы в комнатке под ареной на Альфе Центавра 3.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});